Конец ХХ столетия в России- время надежд и разочарований, тревоги и горечи, поиска духовных опор и ориентиров. Социальные и политические потрясения положили конец ясности во всех станах мировоззрения и идеологии. Ситуация мировоззренческой неопределенности и социальной тревоги располагает к появлению широкого веера возможностей мышления, но пока все имеющееся разнообразие поисков и подходов можно сгруппировать в три основных мыслительных направления.

В мировой науке к этому направлению следует отнести традицию кибернетического, системного, -функционалисткого подходов, которые не погибли, но болезненно пережив избавление от иллюзий 50-70-х гг., отошли в тень, глобально-экологические исследования, начатые под эгидой Римского клуба, анализ мировых систем, некоторые версии цивилизационного подхода, геополитики, теории социальных изменений, социальной эволюции, хаоса и порядка и др. Если говорить об именах, то назвать нужно прежде всего И.Пригожина, И.Валлерстайна, А.Г.Франка, Ч.Тилли, Р.Коллинза, Дж.Модельского, К.Чейз-Данна, Т.Холла, Д.Уилкинсона, Д.Широ, М.Манна, С.Сандерсона, Г.Снукса. Эта традиция может быть представлена и более известными именами предшественников. Среди них- Б.Рассел, Р.Коллингвуд, П.Сорокин, К.Поппер, Б.Малиновский, А.Кребер, Л.фон Берталанфи, К.Боулдинг, Ф.Бродель. В современной отечественной науке, на мой взгляд, рациональное инновационное направление с успехом реализуется в работах системщиков Н.Моисеева и С.Никанорова, историка И.Дьяконова, культурологов С.Аверинцева, А.Жолковского, В.Михайлова, С.Лурье, философов В.Степина, В.Лекторского, П.Гайденко, Ю.Давыдова и др. Как видно, это направление весьма широкое и представительное, отнюдь не сектантское. При всей его широте и гетерогенности все же попытаемся сформулировать его внутренний объединяющий принцип.

Новые проблемы требуют новых подходов мышления, но не менее строгих, рациональных, ответственных, чем прежние. Прежнее мышление формировалось в контексте прежних проблем и было им адекватно (когда более, а когда менее). В мышлении прошлого не найти никакого "философского камня" - панацеи на все случаи жизни и волшебных палочек-выручалочек. Безнадежны попытки вернуться к "незамутненной истине прошлого", очистившись от "скверны" традиционных или новейших наслоений. В то же время, бесперспективно играть с мыслительным наследием в досужие пасьянсы, объявив его набором "дискурсов" и раскладывая их элементы в новые комбинации. Мыслительную традицию необходимо воспринимать всерьез, черпать из нее идеи, но никогда не отказываться от сомнения и критики. Только при освоении этого интеллектуального потенциала могут появиться действительно новые и адекватные нынешним проблемам подходы мышления.

В данной работе выбрано третье, наиболее трудное, нередко идущее против течения, и, возможно, неблагодарное направление ответственного рационализма.

В выборе предмета, разумеется, повинен субъективный интерес автора, однако и он не случаен.

Всеобщий характер философского мышления требует расширения рамок анализа. Существуют история России, история Сибири, история Москвы и Петербурга. Наряду с историями каждой нации и государства активно пишутся истории городов, провинций (областей, губернии, земель, кантонов, штатов и т.д.), имеются истории отдельных сел, деревень, даже домов и семей. Однако не может быть философии истории России, равно как философии истории Турции, Китая, Бразилии или США, философии истории Франции, Англии, Германии или Италии. В принципе "национальная" философия истории - это не меньший абсурд, чем философия истории Сибири, Нечерноземья или Чукотки, философия истории Швабии, Уэльса, Бургундии или Алабамы.

Философия истории может быть только философией Всемирной истории, а составными частями последней выступают частные истории разных цивилизаций и стран, городов и провинций.

Как же быть тогда с почтенной отечественной историософской традицией П.Чаадаева, славянофилов, К.Леонтьева, Н.Данилевского, В.Соловьева, Н.Бердяева (разумеется, список далеко не полон)? В трудах авторов этого ряда , как правило, можно выявить совмещение нескольких слоев: философско-культурологическое осмысление истории России, варианты схем философии всемирной истории, центрированной на России, элементы славянофильской или западнической, имперской, теократической или иной идеологии.

Рассуждения об особой (например, нравственно-религиозной) миссии своей страны, идеи национальной центрированности всемирно-исторического процесса отнюдь не являются специфически российским изобретением. Издавна они не в меньшей степени были характерны для древних восточных империй, Китая, Рима, Византии, Персии, Турции, Франции, Великобритании, Германии, а с недавнего времени - для США и Японии. Поговорив с иным поляком или грузином, можно с интересом обнаружить, что все глубинные причины и силовые линии всемирной истории неизменно сходились в одном центре - соответственно в Польше или Грузии. Уже упоминавшийся выше Иммануил Валлерстайн, основатель анализа мировых систем, обсуждавший эти проблемы с представителями десятков стран мира, утверждает, что эксклюзивизм (идея собственной нацианальной исключительности и "особого пути") есть явление т и п и ч е с к о е, чуть ли не повсеместное.

Вопрос о том, центрирована ли в действительности Всемирная история на той или иной стране, - оставим пока открытым, согласимся только, что философия истории должна относиться ко всей истории человечества, но не к истории одной страны (по любопытному совпадению всегда собственной страны автора). В то же время, нельзя отменить особый интерес философа истории и большинства его читателей к осмыслению собственной национальной истории, поэтому специальный разговор о России, конечно, будет, но в контексте общего философского исследования Всемирной истории.

Современный глобальный кризис также требует специального философского и теоретического осмысления процессов Большой истории, начинающейся с палеолита и неолита, когда произошли принципиальные трансформации в отношениях между природой и одним из биологических видов - становящимся человеческим родом. Наряду с содержательным контекстом следует иметь в виду и символическое значение приближающейся календарной вехи.

На излете ХХ век, на песочных часах Большого Времени на исходе последние крупицы второго тысячелетия от Рождества Христова. Какими бы рационалистами мы ни были, а магия цифр действует, тем более нерационально не учитывать массовость и мощь этого воздействия на общество.

Интерес к философии истории уже велик, он будет расти дальше и отнюдь не сводится к гипнотическому действию круглых дат (календарный шок от круглой даты - перехода в новый век и тысячелетие, вероятно, вскоре сменится шоком разочарования от того, что все идет по-прежнему, своим чередом).

Общеизвестно, что в настоящее время неуклонно и большими темпами идет экономическая, технологическая, экологическая, информационная интеграция мирового пространства. Эта глобализация пространства не может не притягивать мышление. Разум же устроен так, что путь, проложенный в одном направлении, непременно будет опробован во всех смежных направлениях. Поэтому осмысление глобализации пространства неминуемо усиливает интерес и тягу к осмыслению глобального времени - времени Всемирной истории.

Вопросы к философии истории фиксируют внешний познавательный интерес к ее результатам. Книги по философии истории предназначены не только и не столько для самих специалистов, преподающих эту или смежные дисциплины, ведущих исследованя по той же тематике, сколько для неспециалистов - всех тех, кого из личностных, мировоззренческих, культурных, социально-политических или иных мотивов интересуют общие, философские аспекты истории.

Таким образом, вся работа философии истории может быть представлена как производство неким цехом профессионалов (вспомним идею "цеха поэтов" в России 1920-х гг.) "продукции" по удовлетворению интересов потребителей - не-профессионалов. Наряду с этой "конечной продукцией" - философски и научно обоснованными ответами на вопросы об общих аспектах истории существуют и внутренние "цеховые" методы, технологии, "секреты мастерства", а также свой профессиональный язык. Каковы же эти " внешние запросы" к "продукции" философии истории?

Попробуем вместить это весьма широкое и чрезвычайно размытое поле интересов в несколько по видимости простых вопросов: