УДК 81

ББК 81; 28.71; 882

Р65 Розов Н. С. Происхождение языка и сознания. Как социальные порядки и коммуникативные заботы порождали речевые и когнитивные способности. Манускрипт. 2022. 355 с.

ISBN 978-5-93240-360-0

Утверждено к печати Ученым советом Института философии и права СО РАН

Рецензент О. А. Донских, профессор, доктор философских наук, PhD (Monash, Australia)

В книге развернута эволюционная концепция происхождения и развития языковых структур, способностей сознания, начиная с ранних этапов антропогенеза (австралопитеки и ранние Homo) вплоть до верхнего палеолита (средние сапиенсы). Концепция объединяет модели генно-культурной коэволюции, культурного драйва, многоуровневого отбора, наиболее конструктивные и убедительные результаты современных исследований глоттогенеза (Д. Бикертон, Р. Бойд, Дж.‑Л. Десаль, Р. Джакендофф, Т. Дикон, М. Дональд, Д. Дор, К. Лаланд, П. Ричерсон, Р. Рэнгем, К. Стерелни, М. Томаселло, В. Уилдген, Дж. Харфорд и др.). Объединены в единую конструкцию психологические и микросоциологические идеи Л. С. Выготского, Б. Скиннера, Дм. Узнадзе, Р. Коллинза. На этих основаниях построена эволюционная модель, связывающая техноприродные ниши, социальные порядки, коммуникативные заботы с многообразными обеспечивающими структурами: от ритуальных практик, вокальных проб, знаковых и семантических единиц — до нейронных механизмов речи и их наследственных задатков.

Разработана методология проверки суждений о конкретных этапах глоттогенеза как расширение номологического подхода К. Гемпеля, что позволяет использовать не только косвенные эмпирические данные археологии, палеоклиматологии, палеогенетики, но также актуальные наблюдения, аналоговые и компьютерные эксперименты для тестирования гипотез — верификации и фальсификации теоретических объяснений.

Показано, что так называемый «языковой Рубикон» — граница между коммуникативными системами животных и членораздельной, осмысленной речью человека — был преодолен в долгом ступенчатом эволюционном процессе. Для каждой ступени предложены версии механизмов перехода от обновления техноприродных ниш и социальных порядков к новым коммуникативным заботам с последующим усложнением речи, языковых конструкций и развитием соответствующих способностей сознания.

Между завершением эпохи глоттогенеза и временем древнейших письменных памятников простирались многие тысячелетия, названные праязыковым разрывом. Представлены способы мысленного, концептуального преодоления этого «слепого пятна» науки, а также эскизное объяснение численности базовых языковых семей, разнообразия, сложности и простоты языков, их универсальных черт (по Ч. Хоккетту). Особое внимание уделено вопросам языкового родства (в связи с так и нерешенной проблемой происхождения романских языков), намечены перспективные направления изучения дописьменной истории на основе сопоставления многообразных языковых следов с макросоциальными закономерностями.

Книга, не будучи ни узкоспециальной, ни упрощенной популярной, предназначена для всех серьезно интересующихся когнитивными аспектами антропогенеза, древнейшими истоками языка и сознания.

Заказ книги (твердая обложка, хорошая бумага и печать) по адресу nrozov@gmail.com

ПРЕДИСЛОВИЕ

Данная книга родилась из раздела другой работы, призванной обеспечить преисторические основы для серии монографий «Философия и теория истории». Нельзя было обойти столь давнюю и столь же таинственную тему происхождения языка и сознания. Пришлось окунуться в литературу. Захватило. Раздел вырос в главу, потом в четыре главы. Перспектива дописать большую теоретическую книгу про антропогенез тревожно отодвигалась в смутные дали. Ладно, решил я, быстро тогда завершу, оформлю небольшую книжку про глоттогенез — происхождение языка.

Быстро не получилось, поскольку трудность темы обернулась ее чрезвычайной увлекательностью. Накопленные чужие гипотезы и результаты, особенно в исследованиях последних десятилетий, в соединении с моими, уже опробованными в философии и макросоциологии моделями и концептами вдруг стали давать неожиданные и вдохновляющие плоды. Эти идеи явно открывали новые теоретические возможности для продвижения в теме. И тут уже было не остановиться. В результате получилось одиннадцать глав, множество новых понятий, схем, моделей, объяснений, непроверенных гипотез и версий, а также фазовых и факторных моделей, временны́х графиков, таблиц.

Со всем этим Вам, уважаемый Читатель, придется столкнуться, если еще не раздумали всерьез погрузиться в книгу, прямо скажу, местами сложную, возможно, утомительную, уж точно не легкую и не развлекательную.

В названии книги обозначены «язык» и «сознание». Главное внимание будет уделено объяснению ступеней глоттогенеза, лишь с отдельными рассуждениями о сопутствующем развитии способностей сознания и замечаниями о других когнитивных функциях: внимании, восприятии, памяти, мышлении, эмоциях. Представляется очевидным, что все эти способности психики наших далеких предков развивались в теснейшем сопряжении с развитием речи и языка. Поскольку сами ступени глоттогенеза остаются гипотетичными, то надстраивать над этими гипотезами еще какие-то метагипотезы — значило бы уходить в область слишком туманных фантазий. Даже без них изложенные в книге идеи и версии испытывают острейший дефицит (а нередко и полное отсутствие) эмпирических оснований, за что автор еще получит изрядные порции заслуженной критики.

В главе 1 «Глоттогенез: типологии концепций и синтез накопленных результатов» структурированы основные подходы к изучению происхождения языка. Здесь не ставится задача обзора чрезвычайно обширной литературы, поскольку недостатка таких обзоров нет, в том числе на русском языке. Обращение к типам и типологиям подходов нужно для выбора наиболее перспективных исходных позиций в каждом аспекте в качестве плацдарма для теоретического продвижения.

Глава 2 «Принципы когнитивной эволюции и расширение номологического подхода» имеет парадигмальный и методологический характер. Обрисованы модели генно-культурной коэволюции и культурного драйва, представлен функционалистский подход в версии А. Стинчкомба и отклонены возражения против такого рода объяснений эволюции языков. Заданы базовые для дальнейших рассуждений концепты: «зона ближайшего эволюционного развития» (ЗБЭР), «забота», «обеспечивающая структура», «волшебная палочка». На основе обобщения богатой интеллектуальной традиции эволюционизма в биологии и в макросоциальной сфере формулированы исходные принципы, своего рода «универсальные законы» глоттогенеза. Главную трудность в данной проблематике представляет полное отсутствие прямых данных о развитии речи и языка гоминид при явной недостаточности косвенных данных, получаемых в археологии, палеоантропологии, палеогенетике, палеоклиматологии. Для преодоления этой трудности разработана расширенная версия номологического объяснения (по К. Гемпелю), позволяющая не только систематически искать и использовать косвенные данные из эпохи антропогенеза, но также проводить актуальные наблюдения, сравнения, эксперименты для проверки теоретических —«универсальных» — гипотез, объясняющих ступени эволюции языка и сознания.

В главе 3 «Базовые модели: ниши–вызовы–пробы, порядки–заботы–структуры и ритуалы–установки–способности» более детально изложены понятийные конструкции, которые будут использоваться в последующих рассуждениях: динамическая взаимосвязь техноприродных ниш и социальных порядков, вызовы-угрозы и вызовы-возможности, их связь с заботами, пробы и механизмы фиксации на разных уровнях отбора, коммуникативные заботы, практики общения и знаковые структуры, обеспечивающие эти заботы. Показана глубинная связь концептов интериоризации (Л. С. Выготский) и интерактивного ритуала (Э. Дюркгейм, Э. Гофман, Р. Коллинз), которые дополняются моделями оперантного обусловливания (Б. Скиннер) и психических установок (Дм. Узнадзе). Обоснована конструктивная трактовка человеческого сознания как системы особых когнитивных способностей, обеспечивающих «единство апперцепции», или «тотальность», сознания. Представлены основные типы графических моделей, которые будут использованы в качестве вспомогательных средств теоретического анализа.

Глава 4 «Самоодомашнивание и нормативность — условия прорыва к речи» посвящена анализу сходств и различий между известными чертами живущих в группах человекообразных обезьян, или антропоидов (горилл, шимпанзе, бонобо), и предположительными характеристиками самых ранних гоминид. Показано, что значимые феномены психики, поведения, развития человека и человеческих сообществ, такие как сознание, интерактивные ритуалы, интериоризация, формирование установок, трансляция культурных образцов, социальные отношения и порядки, — имеют свои зачаточные аналоги у антропоидов. Эти черты, а также феномены предсознания, предритуалов, предустановок, дифференцированных звуковых сигналов должны были принадлежать и гоминидам, играя роль ингредиентов для формирования сапиентных (приближающих к человеку) черт. Показано принципиальное значение перехода доминирования от альфа-самцов к эгалитарным коалициям, последующего самоодомашнивания, складывания феноменов совместной интенциональности и нормативности (Д. К. Беляев, Р. Рэнгем, П. Бингэм, М. Томаселло) для последующего прорыва к речи, языку и сознанию.

В главе 5 «Языковой Рубикон»: от умножения сигналов — к различению слогов и фонем» рассмотрены множественные объяснения этого прорыва. Предлагались самые разные истоки речевого общения: груминг, пение, жестикуляция, «зеркальные нейроны», нейронные перекрытия, орудийная деятельность («труд»), рекрутинг как призывы к захвату и разделке крупных туш падших животных, заговорщичество и «холодная» агрессия, обучение детей, регулирование сексуальных отношений и эротические заигрывания. Показана принципиальная роль нормативности, ритуалов, поведенческих ответов на базовые заботы и вызовы обновлявшихся социальных порядков. Некоторые рассмотренные объяснения прорыва к речи правдоподобны, поскольку имеют в своей основе эти базовые компоненты. Охарактеризованы лингвистические аспекты первых языковых структур: протослогов, протослов, холофраз, фонем и слогов. Предложена версия конкуренции рекрутингов как начального механизма умножения протослов и роста их членораздельности.

Глава 6 «Детство языка: ритуалы переиначивания и реактивные протофразы» продолжает тему развития членораздельной и осмысленной речи, но с упором на уровень непосредственного общения, на значимость непонимания в группах гоминид и соответствующей перманентной заботы распознавания того, что кроется за звуками, издаваемыми соплеменниками. Показано, почему начальные стадии развития речи следует считать побочным продуктом ритуалов переиначивания и угадывания. Обсуждаются уровни отбора: отбор знаковых форм в поведении, отбор наследуемых задатков среди индивидов, групп, популяций. Особое внимание уделено активно дискутируемой в современной литературе проблеме: умели неандертальцы говорить или нет? В рамках концепции многоступенчатого глоттогенеза правильнее спрашивать: коммуникативными способностями какого уровня они, вероятно, владели? Приведены доводы в пользу вполне определенного достигнутого неандертальцами промежутка на лестнице языковой сложности.

В главе 7 «Управление воображением» собеседников и фазы развития протоязыка» обсуждается важнейший этап выхода семантики речи и совместной интенциональности (сфокусированного общего внимания) за пределы наличной ситуации. Приводятся вероятные причины появления уводящих протофраз, когда говорящий «уводит» внимание слушателей и «руководит их воображением» (М. Дональд), пытаясь сообщить о произошедшем в другом месте и другом времени. Показана роль совместных трапез в установлении порядка реплик (который отнюдь не является «естественным» или инстинктивным), в практиках обсуждения случившихся событий, разбирательств. Показано, какие заботы, вероятно, стимулировали поступательное повышение точности высказываний. Вполне закономерно фазу уводящих протофраз сменяет фаза пиджин-предложений с порядком протослов, но еще без синтаксиса и грамматики («протоязык» по Д. Бикертону). При этом происходит преобразование протослов в полноценные слова, а также эпохальное отделение сознания от внимания, что открывает пути дальнейшего развития способностей сознания, лексико-семантической сферы психики и культуры.

Глава 8 «Зачем понадобились синтаксис, грамматика и «тотальность» сознания» посвящена не менее важному этапу — превращению протоязыка в полноценный язык с набором синтаксических конструкций и грамматическими правилами согласования словоформ. Это новое продвижение к большей точности высказываний требует особого объяснения. Реконструированы новые социальные порядки и коммуникативные заботы, которые обусловили недостаточность пиджин-предложений. Выдвинута гипотеза о характере изменений, связанных с таинственным «котлом сапиентации» в южной и восточной Африке, когда гейдельбергцы становились протосапиенсами, а те — ранними сапиенсами. Последние были уже готовы совершить технологический и культурный взлет верхнего палеолита. На основе принципа интериоризации Л. С. Выготского построена версия рождения синтаксиса из договаривания предложений в диалоге. Тогда же формировались так называемые ментальные карты — каркасы способностей сознания и мышления, базовые логические структуры. С точки зрения психологии и нейронауки получила свое объяснение «тотальность» сознания (кантовское «единство апперцепции»). Эта «тотальность» не появилась «вдруг», но имеет свою историю развития, тесно сопряженную с усложнением языка, особенно в плане семантики и когнитивных схем.

В главе 9 «Преодолеть праязыковой разрыв» критически рассмотрены основания двух крупных исследовательских программ, направленных на заполнение промежутка между завершением глоттогенеза и известными древнейшими языками: макрокомпаративистика в исторической лингвистике (А. Шлейхер, М. Рулен, Дж. Гринберг, В. М. Иллич-Свитыч, С. А. Старостин и др.) и объединение генетических подходов с лингвистическими (опять же макрокомпаративистского толка) в серии исследований под руководством Л. Кавалли-Сфорцы. Показана сомнительность самой сверхцели — «реконструировать единый праязык» (будь то «праиндоевропейский» или «ностратический»). Сформулированы макросоциальные закономерности языковой эволюции. Рассмотрена роль катастрофы «вулканической зимы» после извержения

Тоба ок. 74 тыс. лет назад (везде далее — тлн). Макропроцессы языковой эволюции увязаны с расселением сапиенсов по континентам и островам, с этногенезом, этапами политической эволюции по Р. Карнейро и миросистемной эволюции по И. Валлерстайну. Особое внимание уделено числу базовых языковых семей (с очевидным близким родством языков) и драматически менявшемуся количеству языков разного уровня.

Глава 10 «Социально-эволюционные корни языковой сложности и простоты» посвящена причинам, ведущим языки к неуклонному усложнению, и причинам, сохраняющим некоторые языки в удивительной простоте и неизменности. Здесь вновь возвращаемся к эпохе верхнего палеолита, где главным драйвером усложнения выступали появившаяся «экономика отложенной реципрокности» (К. Стерелни) и развитие межгрупповых связей, систем родства. Перечислены черты «чемпионов простоты» — языков пираха и риау (по Д. Эверетту и Д. Гилу). На основе общей концепции динамической взаимосвязи техноприродных ниш, социальных порядков, коммуникативных забот и языковых структур предложено объяснение особенностей языка пираха как закономерного следствия принятой племенем культурно-ментальной стратегии сохранения идентичности.

В завершающей главе 11 «Единство, разнообразие и природа родства современных языков» с учетом проведенного в книге анализа объяснены эволюционные причины языковых универсалий (по Дж. Хоккетту). Обсуждается труднейшая проблема языкового родства. Поскольку стратегия реконструкции общих праязыков восходит к «очевидному» происхождению романских языков из латыни, пришлось в меру сил разобраться и с этим вопросом, который оказался крайне темным, тогда как предлагаемые ответы на него — сомнительны. На основе макросоциальных принципов языковой эволюции предложен альтернативный взгляд на происхождение романских языков, открывающий новые эвристические возможности лингвистических реконструкций.

В Заключении представлена сводка научных результатов в условных временны́х графиках, намечена стратегия исследований преистории на основе сопоставления разнообразных «языковых следов» с данными палеонаук при использовании известных макросоциальных закономерностей. В качестве философского осмысления полученных результатов сформулированы тезисы, связывающие их с актуальными политико-философскими проблемами, с идеей гуманистического смысла истории.

Предметный указатель изначально задумывался как технический, вспомогательный аппарат, но неожиданно вырос из этой роли. Получился довольно основательный тезаурус всей сферы изучения глоттогенеза. Так что «не проходите мимо». В ходе работы над указателем автор обнаружил немало сюрпризов в своей же книге, так что, смею надеяться, вдумчивый читатель найдет здесь над чем поразмыслить.

АНАЛИТИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ

Оглавление...................................................................................................................................3

Предисловие.................................................................................................................................4

Глава 1
Глоттогенез: типологии концепций
и синтез накопленных результатов

Типологии и типы концепций глоттогенеза: отбор перспективных версий — 9. Разделение по принципу возникновения новых явлений в живых системах — 10. Разделение по характеру развития — 10. Типология «трамплинов к речи»— 11. Разделение по «уровням движения»: типы процессов и драйверы изменений — 12. Разделение по направлению и принципу причинности — 13. Разделение по методологической основе объяснения — 14. Формирование интегральной парадигмы глоттогенеза — 15. Требования к подходу и принимаемые положения —16. Теоретические перспективы —20.

Глава 2
Принципы когнитивной эволюции
и расширение номологического подхода

«Черный ящик» антропогенеза — 25. Генно-культурная коэволюция — 25. Культурный драйв — 30. Зоны ближайшего эволюционного развития и ступени глоттогенеза — 31. Функциональная модель А. Стинчкомба и ее применение в объяснении когнитивной эволюции — 33. Оправданы ли функционалистские объяснения языковых конструкций? — 34. Заботы, обеспечивающие их структуры и волшебные палочки — 35. Принципы эволюции в применении к сапиентации и глоттогенезу — 37. Глотто-ароморфозы — подъемы по ступеням языковой сложности — 40. Этапы происхождения языка — 42. Расширение номологической модели объяснения по К. Гемпелю — 44.

Глава 3
Базовые модели: ниши–вызовы–пробы, порядки–заботы–структуры
и ритуалы–установки–способности

Обновление техноприродных ниш и социальных порядков — 48. Коэволюция ниш, порядков и коммуникаций — 49. Раскрытие механизмов трансформаций: фазовые и факторные модели — 51. Коммуникативные заботы и знаковые структуры — 54. Пробы и механизмы фиксации на разных уровнях отбора — 58. Лингвистические заботы: внутренние стимулы развития языков — 60. Механизм интериоризации — ключ к происхождению языковых структур — 61. Интерактивный ритуал и интериоризация — синтез концептов — 62. Установки и способности — следствия ритуалов — 63. Положительные подкрепления, эмоциональная энергия и нормативность — 64. Подходы к изучению когнитивных способностей и ключевая роль ритуалов — 65. Конструктивное понятие сознания — ключ к его генезису — 66. Филогенез сознания — накопление когнитивных способностей — 68.

Глава 4
Самоодомашнивание и нормативность — условия прорыва к речи

Базовые заботы в группах социальных животных — 70. Сходства и различия групповых порядков животных и людей — 71. Предсознание животных и особенности поведения антропоидов — 72. Предритуалы в животном мире — 73. «Язык животных» — часть «эпизодического разума» — 74. Способности антропоидов к обучению, разделенность их «речи» и практического мышления — 76. Социальные порядки ранних гоминид как структуры, обеспечивавшие выживание — 77. Черты ранних гоминид — ингредиенты будущих структур — 79. Различия порядков в группах социальных животных и охотников-собирателей — 80. Уникальна ли нормативность? — 83. Гоминиды и люди близки к бонобо…, но уж слишком сходны с бабуинами — 84. Первые групповые нормы и их эволюционное преимущество — 86. Философская интермедия: ниша «институциональных фактов» и бурный рост социосферы — 88. Недостаточность инстинктов для норм и забота донесения/понимания правил — 89. Доминирование эгалитарных коалиций и самоодомашнивание — 91. Закономерное появление нормативности: гемпелевское объяснение — 95. Обоснование теоретической гипотезы о возникновении нормативности — 95. Эмпирическая гипотеза и возможности ее обоснования — 99. Ранние Homo первыми начали устанавливать правила поведения? — 103. Уровень ультрамикро-: от самодрессуры — к нормативным ритуалам — 105. Сдвиг регулятивной инстанции от другого лица — к знаку — 106. Одновременный прорыв в трех сферах сапиентации — 108. Основания теоретических рассуждений — 109. Условия прорыва к речи и языку: сводка результатов — 109.

Глава 5
«Языковой Рубикон»: от умножения сигналов —
к различению слогов и фонем

Множественность объяснений прорыва к речи — 112. Груминг и совместная вокализация как ритуалы солидарности — 112. Достаточны ли жестикуляция, «зеркальные нейроны» и нейронные перекрытия для прорыва к речи? — 115. Орудия и речь — этапы взаимного обусловливания — 119. Что обеспечивали первые речевые сигналы — рекрутинг падальщиков или нормативные требования? — 120. Язык для заговора и проактивной агрессии? — 123. Обучение детей и социальный контроль «правильности» речи — 123. Сексуальность в группах гоминид: котел страстей и заботы упорядочивания — 124. Сигналы животных и протослова гоминид — 126. Конфликты, связанные с принадлежностью, вели к новым коммуникативным заботам — 128. Культурный драйв прорыва к речи: от забот — к структурам — 129. Парадокс «потребности в несуществовавшем» и его разрешение — 130. Лингвистическая интермедия: протослоги, первые протослова-холофразы и становление фонетического строя — 131. Конкуренция рекрутингов — главный механизм умножения и членораздельности протослов — 134. Генные мутации, рост мозга или умножение протослов — что первично? — 138.

Глава 6
Детство языка: ритуалы переиначивания и реактивные протофразы

От изменчивости экологических ниш — к социальным напряжениям и новым коммуникативным заботам — 142. Специфика протослов и значимость непонимания — 143. Ближайшие аналогии: сопоставление речевых способностей детей и антропоидов — 143. Как появлялись новые протослова? — 145. Развитие речи — побочный продукт ритуалов переиначивания и угадывания — 147. Субъект-предикатная структура — проблема генезиса — 149. Умножение протослов на уровне ультрамикро- — 151. От одиночных протослов — к реактивным протофразам — 153. Три уровня отбора на уровне группы — 155. Суровость межгруппового отбора и роль речи в эволюционном триумфе сапиенсов — 156. Гейдельбергцы и их когнитивные способности — 158. Неандертальцы говорили? А что они могли сказать? — 159. Чем и почему отличались неандертальцы от африканских протосапиенсов — 162. Вероятный уровень развития речи неандертальцев — 164. Хоккеттовские универсалии: что появилось нового — 166.

Глава 7
«Управление воображением» собеседников
и фазы развития протоязыка

Теоретическая необходимость признания протоязыка — 169. Протоязык начинался с протосемантики — 170. Уводящие протофразы, «руководство воображением» и отделение сознания от внимания — 171. Зачем понадобилось «уводить» слушателей речью? — 173. Групповые трапезы и норма очередности — 174. О чем говорили во время совместных трапез? — 176. Уровни протоязыка и заботы уточнения — 177. Кто герой, кто трус и кто нарушитель? Переход к пиджин-предложениям — 178. Загадка рождения слова — 185. Трансформация сигнал®протослово®слово как эволюция «семиотического треугольника» — 186. Переход к протоязыку: гемпелевское объяснение — 189. Новое в языковых универсалиях — 195.

Глава 8
Зачем понадобились синтаксис, грамматика и «тотальность» сознания

Обучаемость и полноценный язык — главное эволюционное преимущество сапиенсов — 196. Протоязык и язык: критерии различия — 197. Жадные драчуны Бикертона, честная девушка Десаля и значимость «социального исчисления» — 198. Забота о точности ведет к предикатам качеств и усложнению синтаксиса — 201. «Палеоклиматический насос» и африканский котел сапиентации — 202. Стесненность, миграции и столкновения протосапиенсов — 203. Межгрупповые альянсы и переговоры — факторы уточнения высказываний — 206. Коммуникативные вызовы древнейшей дипломатии — 207. Факторы уточнения языка в межгрупповом общении — 209. Первые сложные предложения — продукт договаривания высказываний — 211. Ментальные карты — каркасы способностей сознания и мышления — 212. Истоки логических средств синтаксиса — 213. Мышление и познание получают автономию от языка — 214. «Тотальность» сознания — легкость переключения внимания в доступном пространстве контекстов — 215. Переключение контекстов с точки зрения психологии и нейронауки — 218. Переход от протоязыка к простому языку — гемпелевское объяснение — 220.

Глава 9
Преодолеть праязыковой разрыв

«Белое и слепое пятно» между глоттогенезом и реконструированными «праязыками»: как его заполнять? — 224. Подходы и проблемы реконструкции праязыков — 226. Соответствие языков и этнических групп: готовое решение или начальный пункт исследования? — 230. Размер, структура сообществ и языки: базовые паттерны соответствия — 233. Макросоциальные закономерности языковой эволюции — 235. Хрупкость региональных и устойчивость местных языков — 237. Миросистемные языки и переход к письменности — 237. Факторы развития языков внутри обществ — 238. Изначальная языковая ойкумена: единство или рассеченность? — 240. Катастрофа «вулканической зимы»: оставшиеся языки — прародители нынешних языковых семей? — 240. Стадии глоттогенеза и языковые структуры — 243. Выход на евразийские просторы — 245. Языковое развитие в верхнем палеолите — 247. Ресурсное истощение, переход к мезолиту, неолиту и политической эволюции — 249.

Глава 10
Социально-эволюционные корни языковой сложности и простоты

Системная сложность/простота языков — 252. Драйверы усложнения языка — 253. Экономика реципрокности и отложенных обязательств — 254. Речевая самопрезентация и языковая «избыточность» — 260. Усложнение языка: главные тренды и гемпелевское объяснение — 263. Чемпионы языковой простоты: пираха и риау — 267. Системы пространственной ориентации — 268. Язык и культура пираха как обеспечивающие структуры: стратегия идентичности «прямоголовых» — 270.

Глава 11
Единство, разнообразие и природа родства современных языков

Морфологические типы языков — 278. Структурное единство протоязыков — 279. Объяснение языковых универсалий Дж. Хоккетта — 280. Разнообразие и экзотика известных языков — 284. Типы языкового родства и языковой близости — 285. Проблемы объяснения родства и типологической близости языков — 286. «Естественное» и «искусственное» в языковой эволюции — 287. Неустранимое многоязычие больших империй — 289. Единая письменность и разное произношение — 289. Происхождение романских языков: существовала ли общеимперская «народная латынь»? — 290. Эффекты кодификации латинизированных региональных языков — 294.

Заключение

Научные итоги — 298. Научные перспективы — 300. Философский эпилог: наше довольство ограниченным разумом и гуманистический вызов — 303.

Предметный указатель............................................................................................................307

Именной указатель...................................................................................................................337

Литература................................................................................................................................341

Аналитическое содержание.....................................................................................................352

Заказ книги (твердая обложка, хорошая бумага и печать) по адресу nrozov@gmail.com

ОГЛАВЛЕНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ